Приключения студентов [Том I] - Сергей Минцлов

Ян сорвал несколько широких листов лопуха, постелил их на бугорке вместо скатерти и приятели сели обедать.

— Посмотри?.. — вдруг с глубоким изумлением произнес Марк и указал головой за спину Луиджи.

Тот оглянулся: высокий, мрачный человек с бровями, сросшимися на переносице, пробирался между палатками; на спине и груди его белели укрепленные доски с крупными черными надписями: «Убийца».

Луиджи мельком посмотрел на него и опять принялся за баранину.

— Ну так что же?.. — равнодушно проговорил. — И отцеубийц встретим и святотатцев… кого угодно! Все идут каяться!..

— Да ведь таких вешают?.. — сказал Марк.

— Если поймают!.. — пояснил Луиджи. — А раз человек в другой город ушел — кто же его станет трогать?

Марк ел и продолжал внимательно рассматривать табор. У многих шалашей стояли прислоненные костыли и даже носилки; виднелись забинтованные головы, руки, подвязанные щеки; иные не владели согнутой ногой и ходили, опираясь коленом на деревянную култышку. Странное дело — весь этот оборванный, бедный и больной люд не имел изможденного вида и явно обладал достатком: на кострах в изобилии жарилось мясо; из торб и шалашей появлялись большие глиняные сулеи с водкой; разговоры шли оживленные; то здесь, то там раздавались взрывы хохота либо ругань; о благочестии или даже о простой сдержанности не было и помина.

— Надо и нам на ночь шалаш поставить, иначе подохнем от холода! — сказал Луиджи. — Река здесь близко — сейчас под горой за гостиницей!

— Ах, вот туда бы попасть? — с завистью добавил он и кивнул головой на замок. — Там, говорят, нынче рыцарями и дамами полным полно!

— Тоже каяться идут? — удивился Марк.

— А то как же? У них–то, брат, грехов побольше нашего! Вот там бы угостили нас!.. жаль, свидетельства нет!

— Какого свидетельства?

— А о том, что и мы убили кого–нибудь, ну, тетку свою, что ли! Епископы их выдают тем, что идут каяться! Это, брат, лучше всякой охранной грамоты! С ними везде принимают в замках, даром кормят!..

— Почему?

— Богоугодное дело: милосердием оно называется; ну и дубы же вы, если этого не понимаете!..

— Бог с ним, с кормом!.. — возразил Марк. — Лучше одни желуди есть, чем такую доску надеть!..

Луиджи залился смехом.

— А ты думаешь, что и вправду они все злодеи? Да девяносто девять человек из ста такие же убийцы, как и мы с вами: жрать хотят, вот и притворяются!

Шум и звяк железа, раздавшиеся со стороны дороги, заставили беседовавших умолкнуть.

Медленно приближалась новая орда босоногих паломников, душ в тридцать; часть их шла в длинных черных и грязных серых и белых балахонах; в глаза бросались доски с надписями на груди у некоторых; шеи других охватывали широкие железные ошейники, с которых накрест спускались к железным же поясам тяжелые цепи; на третьих висели целые плиты; между тяжело ступавшими, согбенными кающимися пестрели лохмотья всклокоченных людей. Они большею частью шли в обнимку и, видимо, были пьяны.

— Друг?!.. — орал один, колотя левой рукой себя в грудь, а правой обхватив шею товарища. — Что ж, что мы пьяны?.. Недолго уж теперь мы свиньями будем: в Риме ангелами сделаемся!..

Вновь прибывшие частью разбрелись по табору, частью расселись между кустами опушки.

Не прошло и получаса — пестрый ковер стал развертываться на дороге; показалось семеро рыцарей, шедших босиком с простыми посохами в руках, с обнаженными головами и в скромных темных одеждах; пышно разодетые слуги вели позади них коней; длинные яркие попоны были расшиты шелками и золотом, высокие луки седел сверкали серебром обивки и камнями; на особых вьючных лошадях блестели доспехи и торчали к небу копья.

Рыцарей сопровождала пешая и тоже босая свита человек до ста; над всеми возвышались два конных странствующих рыцаря, возложивших на себя охрану дорог и защиту всех несправедливо обиженных — эти ехали молчаливые, в полном боевом вооружении; в поднятые забрала их шлемов виднелись носы и темные усы.

Среди рыцарей замечалась молодая девушка в серо–голубом платье с черными полосками; рядом с нею шагал грузный пожилой рыцарь с начавшей седеть черною бородою, по–видимому, отец ее.

Людской поток обтек угол гостиницы и стал исчезать за перевалом; там начиналась дорога к замку.

Один из рыцарей, весь бритый, с темными колючими глазами, окинул презрительным взглядом табор богомольцев и обратился к своему угрюмому, высокому соседу:

— Противно иметь одного Бога с такой сволочью!.. — процедил он сквозь зубы.

Длинный молча кивнул головой.

Тем временем Луиджи достал из сумы топор и вместе с Марком пустился в лес, чтобы нарубить кольев и веток; к наступлению сумерек поспел и шалаш; сделалось так свежо, что Ян и Марк забрались в него, улеглись головами ко

входу и стали следить за происходившим перед ними.

Луиджи вынул из мешка какой–то ящичек, повесил его себе на шею и отправился потолкаться среди народа — это было его излюбленное занятие.

— Надписи делаю?.. — выкрикивал он время от времени. — Господа убийцы и кровосмесители, доски поправлять не хотите ли?.. Дорога с ними легка, всюду пройдете без кошелька!

Какой–то лохматый оборванец, заросший по глаза темной бородою, поднялся с земли и подошел к Луиджи. Марк и Ян видели, что они переговорили о чем–то, ударили по рукам и оба исчезли в одной из палаток.

Площадь делалась все шумнее. Во многих местах загорланили песни, везде пили прямо из кувшинов в изобилии появившуюся водку. Загудела волынка, ей завторил деревянный рожок, засвистала флейта. От протяжных напевов музыканты стали переходить к плясовым. Один из людей в цепях вскинул вверх руки, вскрикнул и затоптался на месте; цепи зазвякали; будто ворон вылетел из тьмы на свет и замахал черными крыльями.

За ним выскочили и загикали еще несколько человек. Раздался резкий подсвист; один из мнимых калек под общий хохот и поощрения отстегнул от ноги деревяшку и пустился вывертывать такие колена, какие не снились и здоровым. Неподалеку от плясунов началась драка.

— В аду мы с тобой или нет?!.. — проговорил изумленный Марк. — Бесы кругом нас!!.. — Он торопливо наложил на себя крестное знамение, затем принялся осенять им прыгающую и орущую толпу, но действия это никакого не оказывало.

— Брось!.. — равнодушно сказал Ян. — Такие же они люди, как и мы… по–разному все хлеб себе зарабатывают!.. А хороша дочка у чернобородого рыцаря?.. — добавил он как бы вскользь. — Какие ножки беленькие!

К полуночи площадь угомонилась. Будто на поле сражения, в разных позах всюду валялись человеческие тела; догоравшие костры освещали их, палатки и опушку леса; басистый голос еще пытался что–то запеть, но ничего не